Форум » Тайны, загадки, открытия » Между дыбой и костром » Ответить

Между дыбой и костром

D`Ark: Не слишком вникая в суть можно было бы дать несколько заголовков: "За что сожгли Бруно", "Последний пифагореец" и т.д. Но я оставляю тот, что находим в тексте. - Если Процесс никогда не бывает окончен, то это означает, что жить для Человечества - это даже больше, чем умереть за него! Я давно подозревал, что очень немногие до сих пор были способны понять эту простую мысль. И я еще не встречал никого, кто смог бы. Этот форум - не исключение. Правда, недавно почти что случилось обратное. Я встретил почти ту же, подчеркнутую выше мысль, которой не хватило совсем немного, чтобы стать совершенной и, главное, практической истиной. И я рад, что первыми ее пытаются правильно выразить именно участники нашего сайта, http://theosophy.forum24.ru/. Цитирую одного из них, кто был этим «почти первым»: Некто Евгений из Канады, убеждая кого-то из слишком горячей российской молодежи, рвущейся пока на словах (к счастью) отдать жизнь за Идею высказал недавно весьма здравую мысль: «Не рекомендую Вам, и тем «многим», погибать за это дело. За всю историю человечества пока ещё не было ни одного, кто погибнул бы за Истину. Во всех случаях их погибель оказывалась напрасной. Истина как была, так и осталась недосягаемой для ума людей». Опуская все дальнейшее, что получилось затем из этой несовершенной формы, я останавливаюсь только на этом самом правильном месте выражения ее сути и не иду далее этого места, после которого начинаются уже «мечты вперед», так сказать, где неизвестные шекспировские решения на известный гамлетовский вопрос принимаются к исполнению смертным человеком вместо бессмертных богов... «Какой солдат не мечтает стать генералом», - это одно. Но никакой солдат не может решать за генералов их собственные «генеральские проблемы»… Поэтому, я полагаю, более правильным и разумным, нам, пока еще смертным, будет «помечтать назад»… История Бруно, как «отдавшего жизнь за истину», всем известна. Но мало кто, даже среди изучавших ее профессионалов, вряд ли понимал во всей полноте, что абсолютно никто из "отдавших свои жизни за истину", никогда не рвались ни на тот крест на Иерусалимской Голгофе, ни на этот костер на Римской Площади Цветов… Постарайтесь прочесть еще раз эту последнюю историю с Бруно и понять заново некоторые старые детали - увидеть эту историю под некоторым новым углом зрения. Я дам всего только пару-тройку намеков на этот новый угол и на сегодня попрощаюсь, передав читать остальной, текст, его автору, Елене Петровне Блаватской. Можно подумать - при среднем внимании к деталям нижеописанного - что Бруно, например, мог быть наивен и болтлив с тем "незнакомцем"... Но, если средне-внимательный читатель учтет признание этого "незнакомца" о том, что Бруно говорил, будучи приглашенным именно в дом к этому лишь для нас «незнакомцу», а не болтал где-то в пивной, где много народу и т.п., то пусть он сложит свои первые «два и два», и - повысит уровень своего внимания на величину уже «выше среднего».… Затем, учитывая некоторую известность Бруно в определенных кругах, а также зная атмосферу и условия того времени, включая и соответствующие "активности определенных кругов", он поймет, что по крайне мере, недооценивать оппонентов нельзя тогда, когда оценка их определенных способностей уже сложилась – т.е. была проверена пару раз на опыте и стала, таким образом, почти правилом. (Тогда же такого опыта практически еще не было, а если какой и был, то он еще не стал "правилом", т.е. не был учтен, а значит и не мог быть применен). Что можно сказать о том времени и о «правилах активности незнакомцев»?.. - Пусть читатель изучает историю Ордена Лойолы, который начинал, как пишет где-то Блаватская, имея в этом начинании еще вполне достойные и методы, и цели. Теперь, если он на миг допустит, например, что время, когда Бруно зашел к «незнакомцу» поговорить как со старым другом, и поговорить, наверняка, не в первый раз о том же самом, о чем и всегда с этим и/или другими из той же компании он уже говорил, - пусть читатель и представит, что этот роковой на этот раз разговор произошел, например, "где-то через год» после их последней встречи… Бруно мог вполне думать, что за «период в год» ничего не произошло с той компанией, с которой он до сих пор "водился" и которая еще "год" назад преследовала те же самые достойные цели теми же самыми достойными методами, что и сам Бруно с некоторых пор преследовал…. Или, иначе но в том же направлении рассуждая, пусть читатель, помня некоторые слова о почти полной тождественности двух «орденов» (отсюда - "братья тени") , подумает и о том, что это были за времена, когда эта самая тождественность была почти абсолютной, т.е. не на практике не различимой (Sic!)... ... Итак, Бруно зашел в дом на "Цветочной улице где-то "через год". Все казалось ему по-прежнему тем же самым, достойным, неотличимым от того, что было и ранее … Вот только "цветок на подоконнике", которого ранее не было, Бруно не заметил... И не мог заметить: он не была адептом! Итак, представив, что это было как раз то самое время, тот некоторой длительности период, когда Орден из одного института постепенно, а не вдруг - как и положено всякому сложно устроенному административно-хозяйственному механизму - переростал, превращался в совсем другой "институт", читатель сам легко додумает и все остальное «в связи с» (с открытостью процесса; с подробностями показаний одного, видимо, записанными не за "пару часов", со спокойствием показаний другого, еще не понявшего с чем или с кем он теперь, "год спустя", имеет дело). Кто-то может спросить: а какое отношение все это имеет к тому, чем мы занимаемся на нашем сайте? То, что я только что сказал, возможно, и никакого отношения к этому, слава богу, не имеет… Но с другой стороны, это имеет отношение к тому, например, какие методы работы и с каких примерно пор начали применяться в отношение тех, кто был тогда связан по работе с той отраслью древнейшего Знания, что представляла собой систему «философии огня» в головах и в устах ее последних носителей - "последних пифагорейцев". Одним словом, этот старый пример, если его внимательно изучить и сделать выводы, вполне может принести пользу в только что указанном смысле, а также, если постараться, и в том принести ее, эту пользу, что показать, если еще и не совсем доказать, что есть некоторый уровень работы, к которому с некоторых пор просто «философы» - не говоря уже о лжеученых, лжефилософах и лжеисториках вроде здешнего отставного академика Левашова - никогда не допускаются. Одновременно, вышесказанное есть и простейшее доказательство, опровергающее выше цитированное утверждение канадского товарища о том, что смерть за истину среди людей бывает напрасной. Она, смерть, могла бы быть таковой, если б никаких выводов последователями системы «философии огня», продолжателями "пифагорейского дела" не было бы сделано. Но они были сделаны и не раз. Второго Бруно эти "незнакомцы" больше не получали, хотя много раз еще могли бы; Бруно был последний из «пифагорейских могикан». Отсюда следует наипростейший вывод: даже обычные люди могут и должны учиться на своих, а лучше - на чужих ошибках! ================================= "Доктрины Бруно и Спинозы почти тождественны, хотя слова последнего более завуалированы и более осторожно подобраны, чем те, которые мы находим в теориях автора "Causa Principio et Uno" или "Infinito Universo e Mondi". И Бруно, который признается, что источником ему служил Пифагор, и Спиноза, который без прямого признания источника самой своей философией выдает секрет ее происхождения, - оба они рассматривают Первопричину с одной и той же точки зрения. У них Бог есть Сущность целиком per se. Бесконечный Дух и единственное Существо, совершенно свободное и независимое и от следствий и от других причин; Он через ту самую Волю, которая произвела все и дала первый импульс каждому космическому закону, - беспрерывно поддерживает существование и порядок во всем во вселенной. Так же как индийские свабхавики, которых ошибочно называют атеистами и которые полагают, что все люди так же, как боги и духи, родились от Свабхава или их собственной природы,<<90>> - также и Спиноза и Бруно пришли к заключению, что Бога нужно искать внутри природы, а не вне ее. Так как творение пропорционально мощи творца, то вселенная так же, как ее творец, должна быть бесконечной и вечной, причем одна форма эманирует из своей собственной сущности и творит в свою очередь другую. Современные комментаторы утверждают, что Бруно "не будучи поддерживаем надеждой на другой и лучший мир, все же предпочел лучше поступиться жизнью, нежели своими убеждениями"; тем самым давая понять, что Джордано Бруно не верил впродолжение жизни после смерти. Профессор Дрейпер решительно утверждает, что Бруно не верил в бессмертие души. Говоря о бесчисленных жертвах религиозной нетерпимости папистской церкви, он замечает: "Переход от этой жизни к следующей, хотя и через тяжкие испытания, являлся переходом от преходящих страданий к вечному счастью... Hа своем пути через долину мрака мученик верил, что невидимая рука поведет его... Для Бруно такой поддержки не было. Философские убеждения, ради которых он пожертвовал своей жизнью, не могли дать ему такого утешения" [48, с. 180]. Hо профессор Дрейпер, кажется, обладает очень поверхностными знаниями об истинных верованиях философов. Мы не будем касаться Спинозы и даже позволим ему оставаться в глазах его критиков крайним атеистом и материалистом, ибо осторожность его выражений такова, что человеку, не читающему между строк и незнакомому с сокровенным значением пифагорейской метафизики, чрезвычайно трудно убедиться, каковы, в самом деле, его убеждения. Hо что касается Джордано Бруно, то он, если он придерживался доктрин Пифагора, должен был верить в загробную жизнь и, следовательно, не мог быть атеистом, чья философия не давала ему такого "утешения". Его обвинения и следующие затем признания, как они изложены профессором Доменцио Берти в его "Жизнь Бруно", которая собрана по подлинным документам, недавно опубликованным, доказала, без сомнения, какова была, действительно, его настоящая философия, вера и доктрины. Вместе с александрийскими платонистами и более поздними каббалистами он верил, что Иисус был маг в том смысле, в каком это слово применялось Порфирием и Цицероном, который называл магию divina sapientia (божественное знание); в том смысле, как она употреблялась Филоном Иудеем, который описывал магов, как обладающих наибольшей способностью проникновения в сокровенные тайны природы, а не в унизительном значении, придаваемом этому слову в нашем веке. В его возвышенной концепции маги были святыми людьми, которые, отстранившись от всего на этой земле, размышляли о божественных добродетелях и более глубоко понимали божественную природу богов и духов; они посвящали других в те же тайны, которые состоят в том, что человек на протяжении всей своей жизни может поддерживать непрерывную связь с этими невидимыми существами. Hо мы лучше можем продемонстрировать сокровенные философские убеждения Бруно, приводя отрывки из его обвинений и его собственных признаний. Обвинение в изложении Мосениго, его обвинителя, звучит так: "Я, Жуан Мосениго, сын высокочтимого сэра Маркантонио по велению моей совести и по приказанию моего духовника обличаю перед вами, высокочтимые отцы, Джордано Бруно в том, что во время бесед со мною в моем доме он несколько раз говорил, что католичество кощунствует, утверждая, что хлеб преосуществляется в плоть христову; что он против мессы; что никакая религия его не прельщает; что Христос был негодяй (un tristo), и если он занимался нехорошими делами, совращал народ, то можно было предвидеть, что его посадят на кол; что в Боге нет никаких различных лиц, и что таковые различия унижали бы Бога, что мир вечен и что существуют бесконечные миры; что Бог творит их непрерывно, ибо он хочет проявить свою мощь; что Христос совершал деяния, кажущиеся чудесами, и что он был маг, какими были и апостолы и что он собирается делать то же самое, что делали они и даже больше; что Христос проявил нежелание умереть и избегал смерти насколько мог; что нет наказания за грехи и что душа созданная природным процессом, переходит от одного животного в другое и что так же, как грубые животные рождаются от разврата, - также рождаются и люди, когда им после разложения тел приходится снова родиться". Хотя и предательские эти вышеприведенные слова, все же они ясно указывают на веру Бруно в метемпсихоз Пифагора, который, даже будучи неправильно понят, доказывает, что он верил в перевоплощение. Далее обвинитель говорит: "Он проявил признаки желания стать основателем новой секты под названием "Hовая философия". Он сказал, что Дева не могла родить и что католическое вероисповедание все полно кощунств против величия Бога; что у монахов нужно отнять право на диспуты и на доходы, ибо они развращают мир; что они все ослы, и их учения - это учения ослов; что у нас нет доказательств, что наша вера заслуживает одобрение у Бога, и что правила "не делай другому того чего не хочешь, чтоб делали тебе" уже достаточно для праведной жизни, и что он смеется над всеми другими грехами и удивляется долготерпению Господа, что он терпит существование такого множества ересей у католиков. Он говорит, что займется искусством прорицания и тогда весь мир побежит за ним; что Св.Томас и все доктора ничего не знают по сравнению с ним и что он может задавать такие вопросы лучшим богословам мира, что они будут не в состоянии ответить на них". Hа это обвиняемый философ ответил нижеследующим признанием о своей вере, которая является верой всех учеников учителей древности: "Я верю, говоря кратко, в существование бесконечной вселенной, как в результат беспредельной божественной мощи, ибо я счел бы недостойным божественной добродетели и силы, чтобы она, будучи в состоянии создать, кроме этого мира, другой и бесконечные другие миры, - стала бы создавать конечное мироздание. Таким образом я заявлял, что существуют бесчисленные отдельные миры, подобные нашей земле, которые, как учил Пифагор и как я понимаю, являются звездами подобными по своему естеству Луне, другим планетам и другим звездам, которые бесчисленны; все эти небесные тела являются мирами, и числа им нет, и все они образуют бесконечную вселенную в беспредельном пространстве; и это называется беспредельной вселенной с бесчисленными мирами; и в этом - двойное величие вселенной и заключенного в ней множества миров. Косвенно это могут истолковать как нечто противное правоверной истине. Кроме того, в этой вселенной я нахожу вселенское Провидение, благодаря которому все живет, растет и двигается в своем совершенствовании, и я понимаю это двояко: одно - в том виде, в котором целая душа присутствует в целом и в каждой частице целого, и это я называю природою, тенью и отпечатком божественной стопы; другое - в несказуемом виде, в котором Бог, как сущность присутствие и сила находится везде, во всем и над всем не как часть, не как душа, но как несказуемое. Кроме того, в моем понимании все атрибуты божественности одно и то же. Так же, как богословы и великие философы, я различаю три атрибута: силу, мудрость и доброту или, вернее, ум, рассудок, любовь, у которых вещи (т. е. объективно сущее) сперва получают бытие в уме, затем они приобретают упорядоченное индивидуальное бытие через рассудок; и третье - приобщаются к согласию и симметрии через любовь. Вот так я понимаю бытие во всем и везде; и нет ничего что не участвовало бы в бытии, и нет бытия без сущности точно так же, как ничто не может быть красивым без присутствия красоты; таким образом ничто не может быть свободным от присутствия божественности, и таким образом путем рассуждений я прихожу к пониманию различий в божественности. Допуская причинность возникновения мира я считаю, что во всем своем бытии он зависит от первопричины, так что я не отвергаю термина "творение", которое я понимаю так, как выразился Аристотель, говоря: "Бог есть то, от чего мир и вся природа зависит", - так что согласно объяснению Св. Томаса, будь он вечен или временен, он зависит от первопричины, так как нет ничего независимого в нем. Затем, в отношении того, что касается истинной веры, не говоря философским языком, по поводу индивидуальности божественных лиц - мудрости и сына ума, называемого философами интеллектом, а богословами Словом, якобы облекшимся в человеческую плоть. Hо придерживаясь философии, я этого не мог понять,сомневался в этом, не верил; но поскольку помню, я этого не выражал ни устно ни письменно... Что касается Святого Духа в третьем лице, я не мог его так понять, как надо бы по вере, но по-пифагоровски и наподобие Соломона и понял его как душу вселенной или как присущего ко вселенной, согласно сказанному в мудрости Соломона: "Дух Божий наполнил всю землю и то, в чем содержится все", - что вполне согласуется с пифагорейской доктриной, поясненной Виргилием в тексте "Энеиды": Principio coelum ас terras camposque liquentes, Lucentemque globum Lunae, Titamaque asfra Spiritus intus alit, totamque infusa per artus Mens agitat molem; и последующие за тем строки: "От этого духа, затем, которого называют жизнью вселенной, по моему пониманию и по моей философии, исходит жизнь и душа всего того, что имеет жизнь и душу, которая, кроме того, в моем понимании, бессмертна так же, как и все тела, которые в своей субстанции бессмертны, так как нет другой смерти, как только разделение и скопление, - доктрина, которая, кажется, выражена в "Экклезиасте", где сказано, что "что было, то и будет; что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем". Далее Бруно сознается в своей неспособности понять учение о трех лицах божества и в своих сомнениях о воплощении Бога в Иисусе, но твердо объявляет о своей вере в чудеса Христа. Будучи пифагорейским философом, как мог он не поверить в них? Если под безжалостным нажимом инквизиции он, подобно Галилею, впоследствии отрекся и отдался на милость своих преследователей-церковников, мы не должны забывать, что он говорил как человек, поставленный между дыбой и костром, и что человеческая натура не может все время быть героической, когда телесная оболочка обессилена пытками и заключением. Если бы не удачное появление авторитетного труда Берти, мы так бы и продолжали почитать Бруно как мученика, бюст которого стоял бы по заслугам высоко в пантеоне точной науки, увенчанный лавровым венком руками Дрейпера. Hо теперь мы видим, что их герой на час не есть ни атеист, ни материалист, ни позитивист, но просто пифагореец, который преподавал философию Верхней Азии и стремился к обладанию магическими силами, так презираемыми школой самого Дрейпера! (Е.П. Блаватская. "Разоблаченная Изида". Том 1. Глава III, "Слепые Водители Слепых"). ==========Ссылка: 90 Брахма не творит ни земли ни остальной вселенной. Выделившись из мировой души, отделившись от Первопричины, он, в свою очередь, эманирует из себя всю природу. Он не стоит над нею, но он смешан с нею; и Брахма и вселенная образуют единое Существо, каждая частица которого по своей сущности есть сам Брахма, вышедший из себя. [124, с. 118.]

Ответов - 0



полная версия страницы